Слушая романсы Шостаковича на стихи Блока. Марина Барщевская
Поэт душой до смерти юн,
Он с жизнью рифмами играет.
Ему пророчества кидает
В полёте птица Гамаюн.
Предгрозовые облака
Шлют знаки тайные проклятий
Беды, разорванных объятий
И расставаний на века.
Под звуки скрипок вышних сфер
С природой, временем, пространством
Он странные танцует танцы,
И рукоплещет Люцифер.
Но есть предел кипенья бурь.
И вот уснёт в ночи тревога,
Душа захочет слышать Бога
И видеть светлую лазурь.
Величье музыки стиха,
Освобождение гармоний
Тоску вселенскую прогонят,
Как призрак песня петуха,
И пассакалий тяжкий стон
Утонет в тёмных водах Леты
Под вихрем музыки и света
Взойдёт Поэзия на трон.
-----------
Поль Сезанн. "Поцелуй музы"
---
Первая симфония Шостаковича. Татьяна Фролова
Первая симфония Шостаковича (написана в 1925 году в 19 лет)
И мрак, и тот слепящий свет
Откуда в девятнадцать лет?
Чему он все противоречит?
То тьма, то снова вспыхнут свечи.
Традиции, как на веревках
И дергают их очень ловко.
Здесь словно все наоборот,
Глядишь – и новый поворот,
Закончится на полуфразе
И без причины, и без связи.
То хрип простуженного альта,
То яркий взлет тройного сальто,
То что-то повторяют пылко,
И вновь ехидная ухмылка.
Мелодии в полутонах
То дикий взрыв, то полный крах.
Он ничего не утверждает
И тут же все волна смывает,
Бесформенный нестройный хор,
Слоистой жизни перебор,
Все, как в горячечном бреду
По лезвию ножа иду,
И восклицанья, и сомненья,
Так с кем идут его боренья?
---
Дмитрию Шостаковичу
Мы живем, умереть не готовясь,
забываем поэтому стыд,
но мадонной невидимой совесть
на любых перекрестках стоит.
И бредут ее дети и внуки
при бродяжьей клюке и суме —
муки совести — странные муки
на бессовестной к стольким земле.
От калитки опять до калитки,
от порога опять на порог
они странствуют, словно калики,
у которых за пазухой — бог.
Не они ли с укором бессмертным
тусклым ногтем стучали тайком
в слюдяные окошечки смердов,
а в хоромы царей — кулаком?
Не они ли на загнанной тройке
мчали Пушкина в темень пурги,
Достоевского гнали в остроги
и Толстому шептали: «Беги!»
Палачи понимали прекрасно:
«Тот, кто мучится, — тот баламут.
Муки совести — это опасно.
Выбьем совесть, чтоб не было мук».
Но как будто набатные звуки,
сотрясая их кров по ночам,
муки совести — грозные муки
проникали к самим палачам.
Ведь у тех, кто у кривды на страже,
кто давно потерял свою честь,
если нету и совести даже —
муки совести вроде бы есть.
И покуда на свете на белом,
где никто не безгрешен, никто,
в ком-то слышится: «Что я наделал?»
можно сделать с землей кое-что.
Я не верю в пророков наитья,
во второй или в тысячный Рим,
верю в тихое: «Что вы творите?»,
верю в горькое: «Что мы творим?»
И целую вам темные руки
у безверья на скользком краю,
муки совести — светлые муки
за последнюю веру мою.
---
В величьи мастера —
как данность
от неба
звуков гениальность.
Себя предчувствовал,
ждал пробужденья часа.
Прозорливы веления персты,
сказавшие — венец вот той судьбы,
что мудрости покорна Вашей.
Своим зовущим
век прославил гласом.
В прозреньях-нотах жизни торжества
все людям —
от богов как чаша
рукою гения поднесена.
Не ведал мир, что жертвенна та чаша…
Ушедшим — память, восхищенье, боль…
Величье гения — в тяжести утраты,
в скорбящей обедненности веков,
истории иудами распятых.
Жив Шостакович — века светоч!
Пророки —
не умирают.
Эпохи, рождающиеся в мире этом,
пророками прозревают.
Жив Шостакович!
Уймитесь, кликушествующие,
«…мир без него черно-белый,
без радуги…» —
Жив!
— Тише …
— Слышите?
Шостаковича звуков
радугу…
Лисовой Владимир
---
Седьмой симфонии шостаковича
— Нет! Нет! Не надо!
Нет! Нет! Не надо!
А музыка — преграда,
А музыка — награда
Кричала: Надо! Надо!
Рыдала: Надо ! Надо!
Стонала: Надо! Надо!
И пела скрипкой тонко,
Нарисовав подонка,
Который мучил голодом,
Пытал всех жгучим холодом
И гробил миллионы
В подвалах и без стона.
Погибших заменяли,
В оркестре расставляли
Распятые играли
И мёртвых поднимали…
А музыка звучала
На сцене и из зала.
А люстры засияли
На зло фашистам в зале!
И было это надо!
И боль была наградой,
Забыв себя играли
И Ленинград спасали!
Бессмертный Шостакович,
Рейх музыкой сломали!
Ламбина Светлана