Гумилев. Егоров Юрий

Булыжная кладка в укусах ранений,
Распятнана бурая скользь,
И сколько осталось той жизни мгновений -
До “пли!” от команды “готовсь!”?

Спина приготовилась к боли касаний -
Расстрельного взвода стволы
Наметили точки сквозных попаданий
От пояса до головы.

Кончается жизнь так предсказанно-странно,
До края – десяток шагов…
Простишь ли меня ты, когда-нибудь, Анна
Ахматовской грустью стихов?

До золота Осени не дотянуться,
Рассветом слезятся глаза,
И хочется к смерти лицом повернуться,
Да ладно – нельзя, так нельзя.

А Блок уже умер, недавно и страшно,
В постели и бледно-худой.
Не ладили… впрочем, теперь и неважно –
Встречай, я иду за тобой.

Вот только оставлю поэмы и грезы,
Жирафа у озера Чад,
Своих Капитанов, Дожди сквозь березы,
И ленты военных наград.

Оставлю Русалку, Принцессу и Думы,
Две розы, Сомнение, Сон,
Осеннюю песню - о чем я здесь думал,
И как был когда-то влюблен.

Вот тенью мелькнуло подобие темы,
Но рифмы уже не сложить -
Про заговор, честь, невозможность измены…
Ну, дайте минутку пожить!

Рождаются строчки, но поздно… Как поздно!
У смерти нет повода ждать -
Затворы пролаяли глухо и грозно…
На чем бы стихи записать?!

… Не падал – за камни цеплялся ногтями,
Коленями Землю прижав,
И путались мысли взахлеб со стихами…
… И плакал бумажный жираф…

---

Имя гордое Гумилева. Михаил Коносов

Имя гордое Гумилева
Сквозь метели российских стуж -
Барабанщиком Бога-Слова,
Полководцем свободных душ
И от красного Петрограда
Для любимца муз и певца
Есть заслуженная награда:
Девять грамм с латунью свинца.
Не помог ему даже Горький,
Что ходил к вождю в кабинет,
А помог бессмертью Георгий,
Что с копьем на белом коне.
Он запомнил стальные песни,
В них горела плавка-судьба
Чтоб узнал их Отец Небесный
И простил своего раба.
И с тех пор над Россией Белой
Расстрелянных слов высота,
А на небе рукою смелой
Зажжена поэта звезда.